Токарева дерево на крыше

Он приходил в общежитие только на танцы, а если точнее — только из-за Веры. Он прижимал ее к себе, и Вера слышала, как гулко стучит его сердце. И не только сердце. Конец его туловища становился жестким и тяжелым, как локомотив. Александр упирался локомотивом в ее живот. Вера поднимала на юношу укоризненный взгляд. А что он мог поделать? Его тело ему не подчинялось. У тела свои законы.

Мать-профессорша слегка страдала оттого, что ее сын женился на деревенской, на простой. Но что же делать… Революция перемешала все слои и сословия. День рождения встречали весело и шумно, засиделись до трех часов ночи. А в четыре — началась война с Германией. Никто не представлял себе размеров и тяжести этой войны. Броня крепка, и танки наши быстры…. Родители Александра перестали выходить на улицу. Боялись упасть и не встать.

После танцев Александр шел провожать Веру до общежития. Ему надо было куда-то девать накопившуюся страсть, и он нес Веру на руках вверх по лестнице. Подхватывал ее под коленки и поперек спины и волок на четвертый этаж. Вера хохотала и становилась еще тяжелей. Родители — приятные люди, хотя и не приспособленные к каждодневной жизни. Им бы только книжки читать. Кошки высаживались под окнами и смотрели вверх.

В городе расцвел каннибализм. Говорили, что мясо вкусное, похожее на свинину. Александр был освобожден от службы в армии из-за близорукости. Отец выхлопотал ему бронь. Но лучше бы он ушел на фронт. Александр был молодой, высокий. Его организм не выдерживал голода. Он стал отбирать у Веры ее блокадных грамм.

Корюшка пахла свежим огурцом. Запах будоражил всю округу. Вокруг нее все были счастливы, каждый по-своему. Папаша-профессор никогда не ел так вкусно. Александр больше не задерживал свой локомотив на запасных путях, и он мчался вокруг земного шара, издавая победные гудки.

Запер дверь на засов. Вера обернула лицо к солнцу и прищурила глаза. В этом прищуре дрожали круги. И вдруг возникло лицо — скуластое, смуглое, обтянутое кожей. Это был немолодой солдат в ватной шапке-ушанке. Он молча смотрел на Веру, потом сказал:. Он повернулся и пошел. На его спине примостилась котомка, похожая на собаку.

Ее назвали Матрена, но с таким именем как проживешь? Вера родилась в Калужской области, через три года после революции. Что творилось сразу после переворота, она не помнила. Весь этот мрак лег на плечи ее родителей. Когда Вера выросла, стало ясно, что девка красивая и ее путь — в артистки. Все красавицы хотели быть артистками, показать свою красоту, поразить всех, а особенно кого-то одного. Выйти за него замуж, нарожать детей и жить в любви и всенародной славе.

Кто же этого не хочет…. Вера собрала узелок чемодана у нее не было и отправилась в город Ленинград. Из их деревни все уезжали именно в Ленинград — на заработки, на учебу и даже на воровство. Как будто, кроме Ленинграда, не было других точек на земле. Перед отъездом мать сказала Вере: Все стоящие были как раз женаты.

Вера смотрела ему в спину. Поднялась и пошла в церковь. Лики святых бесстрастно глядели со стен. Один из них, Иоанн Богослов, смотрел не вообще, а конкретно на Веру. Иоанн последовал за ней глазами. Вера прошла несколько метров влево. Иоанн направил взгляд влево. Лик был смуглый, краска потемнела от времени. Иоанн Богослов мучительно кого-то напоминал. Вера напряглась и сообразила: Вере стало ясно, что к ней приходил Иоанн Богослов.

Да и какая разница… Блокада сделала смерть явлением обыденным, почти житейским. Все люди как будто выстроились в очередь на тот свет и покорно ждали. Жизнь превратилась в непрерывное страдание от голода и холода. А смерть — конец страда—ниям. Вера устремилась к этой руке, чтобы отобрать, успеть.

Но этот кусочек хлеба не спасал. Казалось, наоборот, он только разжигал страстное желание есть. Однажды утром Вера увидела, что родители — мертвые. Они умерли ночью, оба сразу или по очереди — неизвестно.

Полоска карточек — это и была жизнь. Целая жизнь целого человека. Но Александр оказался сильнее. Он схватил Веру одной рукой под коленки, другой — поперек спины и понес ее к окну, чтобы выбросить с пятого этажа. Он вышел на лестничную площадку, стряхнул Веру с рук и вернулся в квартиру.

Он явился в минуту роковую, чтобы вдохнуть силы. Но почему именно Иоанн? У Веры была маленькая икона Николая Угодника, которая досталась ей от матери. Логичнее, если бы явился Николай. Ко всем не успеть. Вере явился тот, кто посвободнее.

Это оказалось весьма полезно для культуры. Как говорят в Китае: Парень — его звали Александр — был коренной ленинградец, проживал в доме специалистов, так назывались дома, построенные для красной профессуры.

К тому же любовь не спрашивает — женатый или холостой… Но Вера, как ни странно, запомнила материн—ский наказ. И следовала ему всю жизнь. Вера стала поступать в Ленинградскую театральную студию. Ее приняли не столько за талант, сколько за типаж. Русская, русоволосая, голубоглазая, тонкая, как молодая березка. Среди поступающих преобладали черноволосые и огнеглазые, южные. Революция отменила черту оседлости, и из местечек хлынула талантливая еврейская молодежь.